Наконец, я вернулся в то место, где не был уже пять лет. Мой мир меня не узнал и встретил недружелюбно.
Сижу я дома, а за окном хитрые деревья и коварное небо.
– Смотри, какие мы зеленые!
– Смотри, какое я голубое!
Выхожу на улицу – они ждут, притаились. А потом как набросятся на меня с дождем и ветром! Бегу домой, и погода сразу успокаивается. Деревья стоят роскошные, а небо сияет, как ни в чем ни бывало. Я опять выползаю из дома, недоверчиво озираясь. Но какие же все-таки заразы! Они снова начинают дуть на меня ветром и поливать дождем. Ладно, – думаю, – рядом ведь море, не иначе, это оно старается мне досадить. Пойду, взгляну ему в глаза и скажу все, что о нем думаю.
Углубляюсь в лес. Небо, убедившись в том, что я не собираюсь отступать, проясняется. Но тут меня окружают деревья, с явно враждебными намерениями. Стоят себе, подбоченясь.
– Ну что скажешь?
А что я должен сказать? Пытаюсь протиснуться, но они не пускают.
– Ребятки, – говорю, – давайте по-хорошему, иначе…
– Иначе, мы сейчас сделаем из тебя удобрение, – отвечают они.
Пришлось сломать им ветку, только тогда пропустили. Вот дела!
Иду дальше, по той самой тропинке, о которой упоминалось в «Трансерфинге», а навстречу мне кот, с бандитской такой рожей.
– Рыба есть? – спрашивает.
Представляете? Я в недоумении раскрываю рот.
– Какая рыба?
Тут мне преграждает путь еще один котяра.
– Ты дурачком-то не прикидывайся. Рыбу давай! Или мы тебе всю морду расцарапаем.
– Хорошо-хорошо, уважаемые, – говорю я, – позвольте мне только сходить на море, чтобы наловить рыбы.
– Ладно, – неохотно соглашаются коты, – топай, только быстрей, и без рыбы не возвращайся, мы тебя из под земли достанем.
Вышел я на полянку, а там солнце.
– Раздевайся, – говорит.
Что-то стало неестественно жарко, – подумал я, и снял рубашку.
Солнце прерывисто задышало.
– Дальше!
– Что, совсем что ли, – не понял я, – прямо здесь?
– Чего ты медлишь, – кричит солнце, – раздевайся.
– Ну и как ты себе это представляешь, – говорю, – ведь ты же среднего рода. Какой у тебя вообще пол?
– Олух, давай быстро, имей меня!
Нет, – думаю, – секс с солнцем – это слишком экстравагантно, даже для Зеланда. Скрываюсь в тени.
– Ну погоди, мы с тобой еще встретимся в укромном уголке! – взбесилось солнце.
– Да-да, как-нибудь непременно проведем с тобой ночь, ¬– говорю я.
Чувствую, как солнце закипело от злости.
Море тоже не захотело меня признавать. Или просто сделало вид, что не замечает моего присутствия. Но как же так? Ведь это я пришел! А оно, знай себе, гонит флегматичные волны и никак не реагирует. А вот, – думаю, – сейчас я тебя напугаю. Как выбегу неожиданно из-за дюны, как закричу, как упаду в тебя! Так я и сделал. Но море не испугалось. Напротив, оно принялось пихать меня волнами, пытаясь прогнать от себя.
– Эй, – говорю, – пусти, мне еще рыбы надо, чтобы котов накормить!
– Будет тебе рыба, – сказало море.
И тут злобная камбала ухватила меня за ногу и потащила на дно. Я закричал на нее:
– Да чего ты такая злобная, отцепись!
Но камбала не отцеплялась, а все тащила и пялилась на меня своими ехидными глазищами. Тогда я дал злобной камбале в глаз и кое-как вырвался.
– Да ну вас всех! – обиделся я и стал вылезать на берег. Море зловредно ухмыльнулось и сбило меня с ног волной. А тут еще чайки разгалделись, как оглашенные.
– Эй вы! Чего разорались! – разозлился я.
– А ты чего тут! – еще больше разозлились чайки и принялись кружить возле меня, стараясь побольнее клюнуть.
– А вы знаете, что мой мир обо мне заботится?! – отчаянно заверещал я.
– Заткнись! Мы и есть твой мир! – ответили чайки, продолжая меня клевать. Я отбивался от них невесть откуда взявшейся мухобойкой. (Видимо, мой мир все-таки заботился.) А море пыталось достать меня и окатить водой.
Тем временем, мне пришла в голову одна мысль. Нужно что-то предпринять, чтобы они все меня узнали. Я быстро начертил на песке фразу: «Это же я!» И представьте, море тут же успокоилось и отхлынуло. А чайки угомонились и улетели. Но сначала они понимающе задрали головы кверху, раскрыли клювы и сказали:
– А-а-а! – и улетели.
А злобная камбала высунула голову из воды и подмигнула мне подбитым глазом. Или нет, ведь рыбы не умеют подмигивать… Во всяком случае, мне показалось, что она все-таки подмигнула.
Направился я домой, только другой тропинкой, чтобы избежать встречи с котами-бандюгами. И все же, небо не желало меня признавать. Ни с того ни с сего, пошел дождь. Только не сверху, а снизу. Капли собирались из луж, скатывались с травы, срывались с листьев и падали вверх, забираясь мне под штаны. Небо явно издевалось.
Вы наверно думаете, что я все это сочиняю. А вот и нет. Правда-правда. И прекратите улыбаться. Мне не до смеха. Сейчас пойду запускать бумажного змея, на котором большими буквами выведено: «Это я!» Надеюсь, небо меня узнает.
Сижу я дома, а за окном хитрые деревья и коварное небо.
– Смотри, какие мы зеленые!
– Смотри, какое я голубое!
Выхожу на улицу – они ждут, притаились. А потом как набросятся на меня с дождем и ветром! Бегу домой, и погода сразу успокаивается. Деревья стоят роскошные, а небо сияет, как ни в чем ни бывало. Я опять выползаю из дома, недоверчиво озираясь. Но какие же все-таки заразы! Они снова начинают дуть на меня ветром и поливать дождем. Ладно, – думаю, – рядом ведь море, не иначе, это оно старается мне досадить. Пойду, взгляну ему в глаза и скажу все, что о нем думаю.
Углубляюсь в лес. Небо, убедившись в том, что я не собираюсь отступать, проясняется. Но тут меня окружают деревья, с явно враждебными намерениями. Стоят себе, подбоченясь.
– Ну что скажешь?
А что я должен сказать? Пытаюсь протиснуться, но они не пускают.
– Ребятки, – говорю, – давайте по-хорошему, иначе…
– Иначе, мы сейчас сделаем из тебя удобрение, – отвечают они.
Пришлось сломать им ветку, только тогда пропустили. Вот дела!
Иду дальше, по той самой тропинке, о которой упоминалось в «Трансерфинге», а навстречу мне кот, с бандитской такой рожей.
– Рыба есть? – спрашивает.
Представляете? Я в недоумении раскрываю рот.
– Какая рыба?
Тут мне преграждает путь еще один котяра.
– Ты дурачком-то не прикидывайся. Рыбу давай! Или мы тебе всю морду расцарапаем.
– Хорошо-хорошо, уважаемые, – говорю я, – позвольте мне только сходить на море, чтобы наловить рыбы.
– Ладно, – неохотно соглашаются коты, – топай, только быстрей, и без рыбы не возвращайся, мы тебя из под земли достанем.
Вышел я на полянку, а там солнце.
– Раздевайся, – говорит.
Что-то стало неестественно жарко, – подумал я, и снял рубашку.
Солнце прерывисто задышало.
– Дальше!
– Что, совсем что ли, – не понял я, – прямо здесь?
– Чего ты медлишь, – кричит солнце, – раздевайся.
– Ну и как ты себе это представляешь, – говорю, – ведь ты же среднего рода. Какой у тебя вообще пол?
– Олух, давай быстро, имей меня!
Нет, – думаю, – секс с солнцем – это слишком экстравагантно, даже для Зеланда. Скрываюсь в тени.
– Ну погоди, мы с тобой еще встретимся в укромном уголке! – взбесилось солнце.
– Да-да, как-нибудь непременно проведем с тобой ночь, ¬– говорю я.
Чувствую, как солнце закипело от злости.
Море тоже не захотело меня признавать. Или просто сделало вид, что не замечает моего присутствия. Но как же так? Ведь это я пришел! А оно, знай себе, гонит флегматичные волны и никак не реагирует. А вот, – думаю, – сейчас я тебя напугаю. Как выбегу неожиданно из-за дюны, как закричу, как упаду в тебя! Так я и сделал. Но море не испугалось. Напротив, оно принялось пихать меня волнами, пытаясь прогнать от себя.
– Эй, – говорю, – пусти, мне еще рыбы надо, чтобы котов накормить!
– Будет тебе рыба, – сказало море.
И тут злобная камбала ухватила меня за ногу и потащила на дно. Я закричал на нее:
– Да чего ты такая злобная, отцепись!
Но камбала не отцеплялась, а все тащила и пялилась на меня своими ехидными глазищами. Тогда я дал злобной камбале в глаз и кое-как вырвался.
– Да ну вас всех! – обиделся я и стал вылезать на берег. Море зловредно ухмыльнулось и сбило меня с ног волной. А тут еще чайки разгалделись, как оглашенные.
– Эй вы! Чего разорались! – разозлился я.
– А ты чего тут! – еще больше разозлились чайки и принялись кружить возле меня, стараясь побольнее клюнуть.
– А вы знаете, что мой мир обо мне заботится?! – отчаянно заверещал я.
– Заткнись! Мы и есть твой мир! – ответили чайки, продолжая меня клевать. Я отбивался от них невесть откуда взявшейся мухобойкой. (Видимо, мой мир все-таки заботился.) А море пыталось достать меня и окатить водой.
Тем временем, мне пришла в голову одна мысль. Нужно что-то предпринять, чтобы они все меня узнали. Я быстро начертил на песке фразу: «Это же я!» И представьте, море тут же успокоилось и отхлынуло. А чайки угомонились и улетели. Но сначала они понимающе задрали головы кверху, раскрыли клювы и сказали:
– А-а-а! – и улетели.
А злобная камбала высунула голову из воды и подмигнула мне подбитым глазом. Или нет, ведь рыбы не умеют подмигивать… Во всяком случае, мне показалось, что она все-таки подмигнула.
Направился я домой, только другой тропинкой, чтобы избежать встречи с котами-бандюгами. И все же, небо не желало меня признавать. Ни с того ни с сего, пошел дождь. Только не сверху, а снизу. Капли собирались из луж, скатывались с травы, срывались с листьев и падали вверх, забираясь мне под штаны. Небо явно издевалось.
Вы наверно думаете, что я все это сочиняю. А вот и нет. Правда-правда. И прекратите улыбаться. Мне не до смеха. Сейчас пойду запускать бумажного змея, на котором большими буквами выведено: «Это я!» Надеюсь, небо меня узнает.
Комментариев нет:
Отправить комментарий